скетч, Йорозуя
Доброутренние драбблы
ХьяккаХьякка будит сигнал к подъему: вскочить, помыться, одеться, выбежать, и все за десять минут, пока предыдущая смена еще работает. Многие просыпаются, только выйдя за дверь, на ярким светом залитых независимо от времени суток улочках Ёшивары.
— Построились! — говорит Цукуе, почти не повышая голоса. — Третья смена приступает к работе.
Они разбегаются по городу: кто-то прохаживается по круглосуточным кварталам, кто-то сторожит закрытые днем или ночью магазины, бары и бордели с погашенными лампами на фасадах.
— Этот квартал работает только днем, — говорят посетителям улыбающиеся женщины, прячущие под короткими кимоно килограммы оружия. — Вы можете найти развлечения на освещенных улицах.
— Пройдемте с нами, — приглашают они мужчин, у которых в карманах порошок, а на поясе меч. — Тихо и без скандалов.
Хьякка движутся по Ёшиваре, подчиняясь биению ее сердца, греясь в солнечных лучах.
КондоКондо снилось, что Отаэ прижалась к его боку, горячая, тепло пахнущая сладкими духами. Они сидели за столиком в клубе «Улыбка», где не было больше никого, кроме них, и перед ними как по волшебству появлялась выпивка, от которой гудело в голове.
— С днем рождения, — сказала Отаэ, почему-то голосом Сого, повернулась — и превратилась в него целиком. — Крепкой головы, крепких мышц, доброй любви.
— Что? — Кондо разлепил веки, с трудом разглядел в темноте силуэт Сого. — Который час?
— Два ночи, — улыбнулся он, блеснув зубами. — Вы как раз родились, а у нас простаивает саке.
К утру в столовую пришел Хиджиката с традиционным подарком — упаковкой активированного угля, амантовскими таблетками от опьянения и похмелья, одноразовой капельницей на вечер.
В середине дня Кондо всегда приглашал на совместное празднование Мацудайра.
МацудайраВ роддом у Мацудайры получилось прийти только под утро, и там его встретила неодобрительно качающая головой медсестра. Вынула у него из кармана сигареты — в прошлый свой визит он забыл, что курить нельзя, и весь этаж ненадолго оглох от пожарной сигнализации; отобрала по рассеянности прихваченную с работы бутылку саке.
— Вам в третью палату, и будьте тише. Поверьте, дочь вы разбудить не хотите.
Мацудайра никогда не смог бы возразить женщине в одежде медсестры, и в больницах этим постоянно пользовались.
— Она красавица, — с нажимом сказала Мацудайре жена, будто он пришел, чтобы об этом спорить. — Здоровая, хорошо спит.
— Самая красивая на Земле, — кивнул Мацудайра. — Вся в мать.
— Этому радоваться надо, — устало улыбнулась она.
Мацудайра хотел извиниться, объяснить еще раз, что начальник не понял бы, зачем ему понадобилось уйти с вечеринки в честь него и жены — не успел. Она заснула, а он молча стоял возле кроватки с дочерью, разглядывая ее крошечное лицо.
ПиракоПирако и не думала, что так сложно будет привыкнуть к мирной жизни. Теперь не случалось никаких драк, в которых кровь расплескивается будто алые лепестки, и никаких приключений. Были только тренировки, скучноватые, ради которых приходилось вставать слишком рано и слишком долго махать мечом.
— Папа, я потренируюсь с тобой, ладно? — говорила Пирако, выбегая из дома с боккеном наперевес. Он только кивал.
Они молчали, сосредоточенные на выполнении ката.
— А босс начал тренироваться позже, — услышала она как-то, пробегая мимо додзе. — Вместе с дочкой.
— Он для того сюда и уехал, чтобы с ней время проводить, тугодум ты.
Поля цвели постоянно, от первых весенних месяцев до самой зимы. Пирако шла, закрытая стеблями по пояс, срезала раскрывшиеся бутоны, чередуя: то простенький, бледный цветок, то яркий махровый, то жесткий лист сорной травы.
Для папы она сплетет особый венок.
ШинпачиШинпачи лежал на футоне, держась за живот, и иногда тихо постанывал. Он уже почти два дня не мог ничего есть, его рвало от одной воды. Тае с тревогой посматривала на маленькую фигуру брата. Он казался еще меньше своих восьми лет, когда лежал так без движения с чуть поджатыми ногами. С тех пор как отец умер, ей приходилось заботиться о младшем брате. Болел он не очень часто, и уж если ему было совсем плохо, соседи помогали чем могли, но сидеть и выхаживать его днями и ночами, прикладывать компресс, приносить ему воды, выпадало ей. Больше не кому.
Тае тихо подошла и села на колени рядом. Протянула руку и пощупала лоб. Температура была уже нормальной.
- Как ты, Шин-тян? Хочешь еще воды?
- Да…
Она помогла ему приподняться и сделать несколько глотков. Опустившись, он полежал несколько минут и слабо улыбнулся.
- Сестра, похоже мне уже немного лучше.
- Это хорошо. Хочешь, когда ты выздоровеешь, я сделаю тебе онигири. Я знаю, что ты не любишь тамагояки, хоть яйца - это самая питательная еда. Так всегда говорил отец.
- Да, когда я смогу есть, я буду есть любую еду, все что ты приготовишь.
- Тогда твое задание поправляться скорее! А пока, хочешь я расскажу тебе сказку?
- Да! Про Урасиматаро и подводное царство!
Девочка устроилась поудобнее и начала рассказывать. Двое детей улыбались друг другу, ведь не смотря ни на что, они были вместе.
Тому
gintama.wikia.com/wiki/Tomu
— Вы все делаете неправильно, — сказал Тому королю крохотной страны на крохотной планетке в дальней части галактики. — Ваши люди пользуются вашим имуществом, но не уважают вас так, как должны.
— В этом моя проблема, — кивнул король, покаянно улыбаясь.
— Повторите за мной: «Я король!». Громче! Еще громче! Почувствуйте себя королем! Захотите стать королем и сообщите миру о своем желании от всей души!
Через неделю, когда Тому улетал с планеты, король величественно махал ему рукой с золотых носилок, которые несли его подданные. Вместо обычной набедренной повязки, в которой он работал на полях наравне со всеми, скроили шелковый балахон. Кузнец смастерил из золота и самоцветов кособокую корону и скипетр, потерявшийся на следующий день.
— Идиоты, — пробормотал Тому, разглядывая плату — огромный алмаз, который планировал превратить в самый большой бриллиант во Вселенной.
Скипетр ему пришлось распилить на три части, чтобы влез в чемодан.
цирковой хджгн— Ты охренел совсем! — проорал Хиджиката прямо на ухо Сакаты, дрожащего от напряжения. Дрожащего, пока его плечи были единственной точкой опоры Хиджикаты.
— Потише, Хиджиката-кун, у меня же похмелье, — простонал Саката, обдал перегаром, опустил руки в выходе из движения. На полсекунды раньше.
Хиджиката выругался, когда руки рвануло из плеч, а ладони вдруг заскользили по чужим предплечьям. Саката качнул их ко второй трапеции, тоже раньше, чем положено, но лучше они и правда разделятся, а не будут извиваться друг вокруг друга, изображая «вечную борьбу добра и зла» согласно программе.
К черту программу. Пусть закрывают пропущенные минуты Кацурой, меньше будет ныть, что его не выпускают на арену.
Номер заканчивался просто: «добро и зло идут бок о бок», поэтому они стояли рядом, обнявшись, пока трапецию опускали к арене. Музыка стала потише, Оцу пыталась взять финальные ноты.
— Ублюдок, — сказал Хиджиката, стиснул пальцы на боку Сакаты так, что самому стало больно.
Зрители аплодировали, за что, интересно, а Саката лыбился как дебил.
Гость: Внимание! По городу разгуливает особо опасный маньяк! Он неадекватный и режет всех подряд!
Гость: А полиция слишком никчёмна, чтобы поймать его. Так-ару?
Гость: Твой японский слишком никчёмный.
читать дальшеГость: Просим всех граждан(кроме Хиджикаты-сана и Чайны) быть предельно осторожными!
Гость: Всем спокойной ночи! Этот драббл вместо завтрашнего, потому что Доброутренний анон идёт с неОборо другом в кино, а после… Короче, спать я не буду.
Гость: А вы не боитесь маньяка?
Гость: Люблю детей с чувством умора.
Да и вообще люблю. 
Гость: Вот это было жутко-ару. главноечтобнетрогалТоши
Гость: А что с Оборо?
Гость: Пошел с Мукуро на другой фильм. Я не обиделся.
Гость: Я не спрашивал.
Гость: А что за друг?
Гость: Надеюсь, не лысый-ару. А ту он лысину отполировал тоже куда-то намылился.
Гость: У меня много друзей.
Гость: Хватит хвастаться! Всем плевать на твою личную жизнь.
Гость: Она у меня хотя бы есть.
Гость: Да ну? Тогда у Кихейтая сегодня клубный день ночь.
Гость: Неправда! Шинске-сама против подобных заведений!
Гость: Я такого не говорил.
Гость: Это ревность враньё, полагаю.
Гость: Я тоже погуляю с другом. ^^
Гость: В таком случае, я с корешами в барXD К утру не ждите.
Гость: Беру свои слова обратно. Чтоб вас всех порешали нахрен!
Драбблы по ключам
Йорозуя, дешевые арбузыГинтоки поднял руку и потёр кончиком большого пальца о кончики указательного и среднего.
- Деньги! - сказал Шинпачи и даже хлопнул в ладоши.
Кагура молча помотала головой, а потом с умным видом ответила:
- Какие ещё деньги, Шин-чан? Очевидно же, он солит.
- Что? Солит? А чашка, по-твоему, стоит на потолке?!
- Соль не в чашке, Шин-чан. Гин-чан висит вверх ногами и солит.
- Это бред, - сказал Шинпачи, отвернулся от неё и уставился на Гинтоки. - Дальше.
Гинтоки растопырил пальцы и большими круговыми движениями обвёл воздух от шеи до живота, а снизу встряхнул руками, будто стараясь придержать что-то тяжёлое. Шинпачи, конечно, сразу догадался, о чём речь. Немного покраснел перед тем, как врезать Гинтоки пяткой по колену.
- Поимей совесть! - крикнул Шинпачи. - Ты даже в крокодила не можешь играть без своих этих грязных…
- Я угадала! - сказала Кагура. - Суррогатное материнство!
- Откуда ты только слова такие знаешь? И кого, по-твоему, вынашивает мать, если плод в… не там, где ему следует быть?!
- У неё двойня, - тут же ответила Кагура.
- Вот уж точно - двойня, - Шинпачи вздохнул и сказал: - Давай заново, Гин-сан, только, пожалуйста, показывай что-нибудь нормальное, что можно показывать детям до восемнадцати лет.
Гинтоки закатил глаза, потом кивнул, будто бы соглашаясь, но показал снова то же самое. И снова получил от Шинпачи, уже не по колену, а почти что по лицу, если бы не успел увернуться. В ответ он кинулся на Шинпачи и заорал:
- Да это ты - чёртов извращенец! Всюду тебе мерещатся сиськи, а я показывал всего лишь дешёвые арбузы!
Такасуги, сакэТакасуги сидел у окна, задумчиво перебирая струны сямисена и наслаждаясь легким покачиванием корабля. Крики чаек заглушали негромкий шум города, и он мог притвориться что он вдалеке от цивилизации, от всего уродства, нагроможденного здесь людьми и аманто. За окном серебристый блеск воды начинал розоветь, а тени домов на берегу реки удлиннялись. Скоро начнут зажигать бумажные фонари. Он отложил сямисен и плавно поднялся на ноги, одернув цветастую юкату. Неспеша, он надел широкую шляпу и поправил меч за поясом.
Сойдя на причал, он шел медленным но уверенным шагом по людным улицам. Никто не замечал опасного террориста в розыске, люди и аманто, погруженные в свое, спешили не заглядываясь вокруг. Наконец, он свернул с главной улицы и вышел в узкий переулок. Стало тихо, как будто он нырнул с головой под воду. Темная синева неба еще не совсем превратилась в ночную. Поднявшись по ступенькам на второй этаж, он приостановился у входа и прислушался к мерному гулу голосов, позвякиванию посуды и периодическим распевным восклицаниям хриплого басовитого голоса хозяина, который нарезал сашими за стойкой. Все было спокойно, как всегда. Ловко отведя в сторону бледный норэн с изображением карпов, Такасуги скользнул внутрь помещения, уютно освещенного желтоватыми фонарями.
Там уже ждал его собеседник в темном кимоно, созерцавший небольшую белую чашечку в руке. Сев рядом у стойки, Такасуги небрежным жестом привлек внимание молодого официанта и сделал заказ. Присмотревшись в неярком свете к спокойному на вид профилю, он прикурил кисеру и с предвкушением затянулся. На какую тему будет беседа над лучшим саке в Эдо на этот раз?
Исабуро, покемон гоКак один покестоп был помечен парк. Как другой — статуя Иэясу. Третий покестоп назывался "Тщетность Бытия" и представлял собой два автомата с напитками и снэками, в окошки выдачи которых засунули головы парочка бродяг. Сейчас автомат стоял там один и бродяги в нем не было.На всех покестопах висели люры. До каждого можно было дотянуться не сходя с места.
— Сасаки, — сказал надцатый сегун Токугава Нобунобу. — Ты уверен, что Шигешиге любил развлекаться именно так?
— Конечно, — ответил Сасаки, раскручивая покестоп. Задница в белом кимоно завертелась и выдала три лечилки и ни одного покебола. Коварная задница. — Он сам мне сказал, что в детстве любил покемонов.
— И где моя охрана?.. — Нобунобу растерянно оглядел пустынный парк, границы которого таяли в тумане, из тумана выползали на редкость неприятные твари.
— Пойду приснюсь этому плебею, — решил Сасаки и медленно растворился в воздухе, оставляя сегуна на произвол его кошмаров.
Сакамото, мыльные пузыриДеревенька была маленькая, восемь семей и крохотная лавка, в которую давным-давно завезли амантовские диковинки из города, да так и забыли. Сакамото с отрядом пустили переночевать в пустующий дом, где пахло землей и пылью, а в пристройке лежала ароматная гора свежего сена.
К дому тут же стеклась детвора, трое мальчишек и две девчонки помладше да посмелее. Встали возле забора, глядя во все глаза, как десяток полуголых мужиков отмывает дом до блеска, расстилает принесенные за спиной свертки, превращая их в постели.
Сакамото нашел свое косоде, вышел к детям, не боясь спугнуть — его не боялись.
— А вы не будете работать, дяденька? — спросил его мальчик помладше, вроде бы искренне удивившись.
— Буду, — с серьезным видом кивнул Сакамото. — Я буду с вами играть.
Детвора зашумела, из соседнего дома вышла во двор женщина — следить, как бы чего не вышло. Сакамото улыбнулся и помахал ей рукой.
— Мама Акане сделала нам мыльные пузыри, — сказал все тот же мальчик. — Акане это вот она. А я Джиро.
— Меня зовут Тацума. Спорим, я выдую самый большой пузырь?
— Это с Кентой надо соревноваться, правда же, ты наш чемпион, Кента! Мыло вон тама.
Сакамото пробежался вместе с ними до края деревни, где на свежем пне стояла миска, наполовину заполненная мыльным раствором, а трава немного скользила под ногами. Джиро поскользнулся, вскрикнув и восторженно, и испуганно, когда Сакамото его поймал и сам плюхнулся на задницу, хохоча.
— Похоже, вы много тренировались, достойные противники! Ну-ка, где тут добыть палочки?
Пузыри поднимались к небу и вдруг лопались, рассыпая в воздухе радужные капли. Их было так много, что старшая девочка, которая умела считать до двадцати, то и дело сбивалась и рассерженно топала босой ногой. Маленькая косматая собачка прибежала откуда-то с поля, привлеченная их смехом, и теперь пыталась ловить пузыри, подгоняя детей звонким лаем, а когда получалось, гримасничала и отфыркивалась.
— Принесите-ка мне воды и мыла, — сказал Сакамото, когда чашка опустела, и дети приготовились грустнеть. — И спросите у мам, вдруг у кого есть глицерин?
Сакамото с Кентой выдували пузыри, а детвора смотрела, затаив дыхание. Джиро держал на коленях рвущуюся испортить соревнование собачку.
Это были огромные пузыри, сначала размером с голову, потом в половину туловища, страшно тонкие и блестящие. Сакамото и Кента балансировали ими на палочках, будто ничего особенного в этих огромных мыльных пузырях не было, а возвращающиеся с рисовых полей и пастбищ взрослые останавливались посмотреть, раскрыв рты.
Пузыри улетели одновременно, и их проводил восторженный всеобщий вздох.
— Ничья! — закричал Джиро, отпустив собачку, тут же рванувшую следом. — Ничья!
Когда Сакамото ложился спать в груде сена, у него — неслыханное дело — болели от смеха щеки.
Кондо. план захвата подземельяХиджиката быстро и четко говорил, время от времени указывая пальцем точки на большом чертеже, расстеленном на столе. Окита лениво потягивался в стороне, а остальные офицеры внимательно слушали. Кондо сидел у стола, скрестив ноги, и кивал с умным видом.
- Первый отряд войдет в северный вход, шестой - в восточный, а десятый заходит с юго-запада. Я буду на готове со вторым, на случай если обнаружатся выходы не обозначенные в планах. Заки, ты с нами. Все поняли? - Хиджиката оглядел комнату и остановил взгляд на Кондо. - Кондо-сан, ваши распоряжения?
- Собирайте отряды. Приступаем к операции через час. Мы нанесем группировке большой удар, лишив их главной базы боеприпасов. На этот раз они никуда не денутся.
Когда офицеры вышли, Кондо повернулся с блеском в глазах.
- Я тоже поеду, Тоши, давно не было такой зацепки. Будет неплохо размяться.
- Хорошо, Кондо-сан. Ребят очень воодушевит ваше присутствие.
- Вот и отлично, быстро разберемся и у меня еще останется время забежать в Улыбку.
Хиджиката обреченно вздохнул и вытряхнул сигарету из пачки. Кондо сидел и думал что бы на этот раз преподнести даме сердца. Цветы? Банально… может, если много цветов, чтобы донести масштабы своей любви. Но тогда одного магазина может не хватить…
- Кондо-сан. Кондо-сан. - настойчивый голос отвлекал от грез. Кондо отряхнулся и посмотрел по сторонам с удивлением. Он уже не был в казармах, а на краю какого-то поля. Знакомые фигуры Шинсенгуми сидели вокруг, но они были одеты не в формы а разношерстные штатские хаори, хакама, юкаты. Проморгавшись, он сообразил что ему должно быть снился сон, и он с сожалением отбросил мысли об Эдо.
- Кондо-сан, - голос Ямазаки терпеливо повторил, и Кондо повернул голову к нему. - Вы готовы? Пора захватывать подземелье.
Шинпачи, домашние заботыУтреннее солнце было уже высоко, когда Шинпачи аккуратно открыл входную дверь в Йорозую. Его улыбка немного померкла и энергичное приветствие с добрым утром не прозвучало. Он с тоской оглядел беспорядочно брошеные в прихожей черные ботинки и сапоги. Затем, медленно волоча ноги, последовал за дорожкой из белого шарфа, черного кителя, белой юкаты, и так далее. Предметы одежды, которые он знал наизусть (так же как инструкции по чистке на их ярлыках), порядок которых порой менялся, но в сущности оставался тем же. Дойдя до гостиной, он приостановился и пытался решить стоит ли ему идти дальше. Диваны и столик были сдвинуты с места, и на спинке одного дивана висели ремни Гин-сана и его штаны. Смятая рубашка белела под столом. Под другим диваном виднелись более мелкие предметы, к которым он не стал приглядываться. Он неохотно проверил письменный стол, облегченно вздохнув, ведь иногда приходилось отмывать и его от непотребных жидкостей. Его взгляд притянула необычная вещь, не входящая в эту картину. На одном из диванов лежал мягкий на вид ярко-бирюзовый плед. С одной стороны свисали концы напоминавшие по форме хвост здоровенной рыбы. Одеяло-русалочка, что ли? Как забавно, чего только не придумают дизайнеры, - невинно подумал Шинпачи. Ему понравился цвет, и он подошел пощупать - правда ли он такой шелковистый как выглядел? Только запустив руку в плед, он брезгливо поморщился и отдернул ее. Эти гребаные извращенцы! Штаны Гин-сана выглядели безопаснее всего, и Шинпачи тщательно вытер руку. Терпение заканчивалось, а из комнаты Гин-сана до сих пор не доносилось ни звука. С хмурым видом, Шинпачи набрался решительности, быстро отодвинул сёдзи в спальню, стараясь не заглядывать в комнату, проорал изо всех сил, - ХИДЖИКАТА-САН, ВЫ ПРОСПАЛИ! - и тут же, отработанным движением увернулся в сторону от дверного проема.
Отае, опробовать новый рецептОтае-сан поставила перед ним тарелку и улыбнулась. Ее улыбка была милой, но немного натянутой, создавалось ощущение, что ей очень важно, чтобы он оценил ее стряпню
— Вот, Дозаемон-сан Второй, — сказала она. — Он горячий, так что подожди, пока немного остынет. А сейчас расскажи свою историю.
— Все, что я помню, —начал он. — Это то, что я был мертв очень долгое время и не мог упокоиться с миром. И вот наконец, когда мое тело везли, чтобы похоронить, как полагается, в ритуальный автобус врезался грузовик с животными из зоопарка. Когда я очнулся, рядом никого не было, и я надеюсь, что кроме этого несчастного создания, больше никто не пострадал. С тех пор я бродил по городу, ища свое настоящее тело, но, честно говоря, я даже не помню, как оно выглядит.
Он замолчал и принялся есть, поглядывая на свою благодетельницу. От этого прибор, и так еле держащийся в неуклюжих лапах, норовил из них вывалиться, но он справлялся. Красивое лицо Отае-сан было сочувственым и задумчивым.
— Я знаю, что такое порой случается, Дозаемон-сан, но слышала, что последствия поиска прежнего тела могут быть очень печальными. Ты можешь превратиться в нечто, более ужасающее, чем обыкновенный мертвец. Например, в кучу дерьма. Лучше тебе будет остаться здесь и дальше помогать мне с додзе. Ну как тебе мой борщ, Дозаемон-сан? — спросила Отае-сан, когда он прокашлялся. Ее улыбка и прищур стали напряженными и, кажется, немного угрожающими, но это нисколько не напрягало и даже казалось милым. И смутно знакомым.
— Очень вкусно, — честно похвалил он. — Но мне, в моем нынешнем состоянии, очень хотелось бы попробовать немного бамбуковых листьев.
Дальше была темнота.
Шинсенгуми, дератизация- Он сбежал, Хиджиката-сан, - робко доложил Ямазаки.
- Третий дератизатор за неделю, - нахмурился Хиджиката. - Неужели эти крысы настолько страшные?
Уже целую неделю Шинсенгуми терроризировали крысы. По свидетельствам очевидцев, они были так огромны, что могли запросто проглотить человека. Пока они глотали только припасы, причем в таких количествах, что всем, от рядовых до офицеров, пришлось голодать. В отрядах шептались, что это то ли аманто, то ли демоны из преисподней. Ни угрозы, ни уговоры не помогли: солдаты отказывались покидать комнаты, о дежурствах на кухне никто не смел и думать, а те, кто видел крыс хотя бы краем глаза, слегли от ужаса и валялись в бреду. Вызванные на подмогу дератизаторы один за другим убегали прочь. Все это живо напоминало Хиджикате о женщине в красном кимоно. Он встал и взял катану.
- Разберусь сам. Ямазаки, за мной. Покажешь дорогу. - Дорогу показывать было не надо, просто в одиночку Хиджиката ни за что бы не решился пойти на кухню, в логово демонических крыс, но Ямазаки об этом знать было не обязательно.
На кухне был погром и гробовая тишина, нарушаемая только синхронной работой мощных челюстей кошмарных крыс. При виде их Хиджиката содрогнулся. Три громадных серых твари, размером с человека каждая, копошились по углам, уничтожая паек Шинсенгуми. Оправившись от первого шока, Хиджиката выхватил меч и от души полоснул по самой маленькой крысе. Жуткая тварь ловко увернулась, вскочила на задние лапы и молвила человеческим голосом:
- Чуть не убил-ару! Кто бросается на крыс с мечом-ару? Чему тебя мамочка учила?
Хиджиката не смог выдавить ни слова, только вид у него стал ну очень грозный. Вторая крыса, виновато сверкая очками, добавила:
- Простите, Хиджиката-сан, просто у нас опять закончились деньги и еда. Я говорил Гин-сану, что это плохая идея...
Самая большая крыса молча ползла к запасному выходу.
русалочий хджгнДвое ввалились в дверь, стаскивая обувь и нетерпеливо срывая верхнюю одежду уже в прихожей. Они не виделись почти неделю, и Гинтоки не терпелось попробовать одну или две новинки. Но сначала надо было пойти на уступку - это было частью его хитроумного плана.
Он обхватил Хиджикату за талию, прижал его поближе, чувствуя его твердое сильное тело и вдыхая смесь его запаха с запахом табачного дыма. Тот довольно улыбнулся и поцеловал Гинтоки, жадно и уверенно проходясь языком у него во рту, и погладил его сначала по спине, а потом опустил руки и сжал ягодицы. Гинтоки прикрыл глаза и вздохнул, отвечая на поцелуй. Другой рукой он распускал шейный платок и расстегивал пуговицы, добираясь до теплой кожи под рубашкой.
- Детей сегодня нет, спровадил к Отае. У тебя же выходной завтра? Можем от души повеселиться, - чуть отстранившись, пробормотал Гинтоки.
- Ммм, пошли в комнату, - Хиджиката повлек его из прихожей, продолжая ласкать его задницу и целуя шею. До комнаты они не дошли. Гинтоки повернул и толкнул Хиджикату на диван. Тот удивленно приподнял бровь, но скоро отвлекся когда Гинтоки взобрался на него верхом, ерзая бедрами.
- Что, сегодня без джан-кена? - в перерыве между поцелуями проговорил Хиджиката.
- Давай, сначала ты, а потом я.
- Соскучился, что ли? - усмехнулся он. Ты даже не представляешь, подумал Гинтоки.
Они быстро избавились от оставшейся одежды, привычно достали смазку из укромного места под диваном, и вскоре Гинтоки уже опускался с тихим вздохом, почти облегчения, на твердый член. Он уперся одной рукой об его бедро, а другой водил бездумно по груди, отвлеченно разглядывая потемневшие синие глаза, порозовевшее вспотевшее лицо, влажные приоткрытые губы. Даже предвкушая дальнейшее, сейчас он наслаждался горячим распирающим ощущением, и когда он двигался именно так, заставляя Тоширо вздрагивать и еле слышно стонать в такт, жгучее возбуждение нарастало, как будто огонь разгорался внутри. Он старался запомнить все мелкие детали его лица, ведь позже не будет видно. Темп движений убыстрялся, и Гинтоки уперся обеими руками и выгнулся от удовольствия, толкаясь вверх и вниз все сильнее.
После, лениво сплетаясь руками и ногами, они лежали на диване. Со временем они научились умещаться на нем вдвоем. Гинтоки сдвинул потную челку Тоширо со лба и мягко провел пальцами по его щеке.
- Я тут одну игру хотел попробовать, ты не против?
- Смотря какая игра, - голос Тоширо был расслабленным, и он оставался на удивление спокоен.
- Знаешь, русалки, они красивые такие, мне всегда хотелось попробовать как это будет.
- Чего? - не понял Хиджиката. - как это, русалки?
- Ну, не настоящие… это костюм такой, тебе пойдет, вот увидишь. А потом, можешь меня во что-нибудь нарядить.
- Да что тебе вечно надо что-то такое… - пробурчал Хиджиката.
- Ну, хочешь, я одену те трусики, помнишь, кружевные… и можешь меня связать.
Гинтоки улыбнулся, увидев как расширились зрачки и порозовели щеки Тоширо, и тяжелая волна нежности прокатилась в его груди.
- Ладно, - проворчал Тоширо, глядя исподлобья.
- Не пожалеешь, - еще шире ухмыльнулся Гинтоки.
Он достал новое приобретение, плед “Русалочка”, которое ему прислал Сакамото. Что-то там про сверх-мягкие, прочные, и упругие амантовские ткани, которые можно к тому же стирать в обычной стиральной машине. Гинтоки было плевать на рекламу чудодейных качеств, но этот бирюзовый хвост так и притягивал взгляд.
- Так, ложись на бок. - он начал натягивать хвост как эластичный чулок на стройные ноги Хиджикаты, оглаживая их походу. Раскатал до бедер и, поерзав, Хиджиката натянул его до пояса и затянул веревочку, предусмотренную чтобы плед держался на месте.
-Ну, и что теперь?
-Теперь… - Облизнувшись, Гинтоки наслаждался экзотическим видом Тоширо, с его еще чуть блестящим от пота мускулистым торсом, переходящим в яркий немного переливчатый рыбий хвост. От бирюзового цвета хвоста, его черные волосы и слегка загорелая кожа выглядели ярче обычного. - Теперь, дорогая русалочка, я тебя поймал и хочу тебя трахнуть.
Он повернул Тоширо животом вниз и сел на его хвост, да, хвост, поставив свои ноги по обе стороны. Провел руками вниз по широкой спине, обвел пальцами привычные ямочки на пояснице, и, наконец, погладил и помял красиво лоснящуюся бирюзовую задницу.
-Ну что ж ты даже не сопротивляешься, эй! Русалка, ты спишь?
Тоширо напрягся и попытался сбросить Гинтоки со спины, приподнимаясь на руках и изворачиваясь. Гинтоки обхватил его крепче, и подмял под себя. Он не собирался устраивать полноценную борьбу сегодня, насколько приятным занятием это ни было, но даже немного противостояния повышало азарт.
-Хорошо, я победил тебя, принцесса морей. Готовься быть пронзенным моим легендарным копьем, - произнес Гинтоки пафосным тоном.
Тоширо многострадально вздохнул, но ничего не сказал. Гинтоки начал растягивать пальцами сначала отверстие в пледе, а затем другое, горячее и упругое. В узком хвосте Тоширо не мог раздвинуть ноги, и Гинтоки пришлось действовать медленнее. Не поскупившись на смазку, он смотрел как мокрое пятно расплывается по ткани, и это необъяснимо взволновало. Когда он уже не мог больше терпеть, он пристроился, обхватив коленями бедра русалочки, и плавно втиснулся. Войдя до предела, Гинтоки навалился вплотную и обнял его, целуя сзади шею.
-Ты такой узкий. Не представляешь, это как будто в первый раз.
-Что? Хватит трепаться… - ворчал Тоширо, но замолчал когда Гинтоки задвигался опять. Он продолжал лежать на Тоширо, прикасаясь к нему по всей длине и вдавливая его в диван, и делал небольшие толчки. От небольших движений под необычным углом, от сведенных вместе ног и ягодиц, от того как Тоширо тяжело дышал в тесных объятиях, Гинтоки хотел сжимать его еще сильнее, до хруста костей, держать еще ближе. Он поцеловал, а потом упоенно прикусил его плечо, резко толкаясь еще несколько раз, и судорожно кончил с хриплым стоном.
Потом, Тоширо перевернулся на бок и, отдышавшись, изучающе смотрел на него.
-Подкинь сигареты.
Закурив, он потянулся, качнул плавником на конце хвоста, и спросил насмешливо, - Ну что, победитель морей, уже и все?
Гинтоки прикрыл рот и почувствовал что улыбается.
-Похоже ретивую русалочку придется проучить не раз.
любовные игрища аноновВосхитительный анончик,
Ты пленил меня навек,
Ты мой самый сладкий пончик,
Самый сочный чебурек!
Как сметана, белоснежный,
Сытный, как ведро опят!
Пирожок из самых нежных,
Самых миленьких котят!
Было б это в моей власти,
Восхитительный анон,
Я б тебя в порыве страсти
Обкусал со всех сторон!
Доброутренние драбблы
ХьяккаХьякка будит сигнал к подъему: вскочить, помыться, одеться, выбежать, и все за десять минут, пока предыдущая смена еще работает. Многие просыпаются, только выйдя за дверь, на ярким светом залитых независимо от времени суток улочках Ёшивары.
— Построились! — говорит Цукуе, почти не повышая голоса. — Третья смена приступает к работе.
Они разбегаются по городу: кто-то прохаживается по круглосуточным кварталам, кто-то сторожит закрытые днем или ночью магазины, бары и бордели с погашенными лампами на фасадах.
— Этот квартал работает только днем, — говорят посетителям улыбающиеся женщины, прячущие под короткими кимоно килограммы оружия. — Вы можете найти развлечения на освещенных улицах.
— Пройдемте с нами, — приглашают они мужчин, у которых в карманах порошок, а на поясе меч. — Тихо и без скандалов.
Хьякка движутся по Ёшиваре, подчиняясь биению ее сердца, греясь в солнечных лучах.
КондоКондо снилось, что Отаэ прижалась к его боку, горячая, тепло пахнущая сладкими духами. Они сидели за столиком в клубе «Улыбка», где не было больше никого, кроме них, и перед ними как по волшебству появлялась выпивка, от которой гудело в голове.
— С днем рождения, — сказала Отаэ, почему-то голосом Сого, повернулась — и превратилась в него целиком. — Крепкой головы, крепких мышц, доброй любви.
— Что? — Кондо разлепил веки, с трудом разглядел в темноте силуэт Сого. — Который час?
— Два ночи, — улыбнулся он, блеснув зубами. — Вы как раз родились, а у нас простаивает саке.
К утру в столовую пришел Хиджиката с традиционным подарком — упаковкой активированного угля, амантовскими таблетками от опьянения и похмелья, одноразовой капельницей на вечер.
В середине дня Кондо всегда приглашал на совместное празднование Мацудайра.
МацудайраВ роддом у Мацудайры получилось прийти только под утро, и там его встретила неодобрительно качающая головой медсестра. Вынула у него из кармана сигареты — в прошлый свой визит он забыл, что курить нельзя, и весь этаж ненадолго оглох от пожарной сигнализации; отобрала по рассеянности прихваченную с работы бутылку саке.
— Вам в третью палату, и будьте тише. Поверьте, дочь вы разбудить не хотите.
Мацудайра никогда не смог бы возразить женщине в одежде медсестры, и в больницах этим постоянно пользовались.
— Она красавица, — с нажимом сказала Мацудайре жена, будто он пришел, чтобы об этом спорить. — Здоровая, хорошо спит.
— Самая красивая на Земле, — кивнул Мацудайра. — Вся в мать.
— Этому радоваться надо, — устало улыбнулась она.
Мацудайра хотел извиниться, объяснить еще раз, что начальник не понял бы, зачем ему понадобилось уйти с вечеринки в честь него и жены — не успел. Она заснула, а он молча стоял возле кроватки с дочерью, разглядывая ее крошечное лицо.
ПиракоПирако и не думала, что так сложно будет привыкнуть к мирной жизни. Теперь не случалось никаких драк, в которых кровь расплескивается будто алые лепестки, и никаких приключений. Были только тренировки, скучноватые, ради которых приходилось вставать слишком рано и слишком долго махать мечом.
— Папа, я потренируюсь с тобой, ладно? — говорила Пирако, выбегая из дома с боккеном наперевес. Он только кивал.
Они молчали, сосредоточенные на выполнении ката.
— А босс начал тренироваться позже, — услышала она как-то, пробегая мимо додзе. — Вместе с дочкой.
— Он для того сюда и уехал, чтобы с ней время проводить, тугодум ты.
Поля цвели постоянно, от первых весенних месяцев до самой зимы. Пирако шла, закрытая стеблями по пояс, срезала раскрывшиеся бутоны, чередуя: то простенький, бледный цветок, то яркий махровый, то жесткий лист сорной травы.
Для папы она сплетет особый венок.
ШинпачиШинпачи лежал на футоне, держась за живот, и иногда тихо постанывал. Он уже почти два дня не мог ничего есть, его рвало от одной воды. Тае с тревогой посматривала на маленькую фигуру брата. Он казался еще меньше своих восьми лет, когда лежал так без движения с чуть поджатыми ногами. С тех пор как отец умер, ей приходилось заботиться о младшем брате. Болел он не очень часто, и уж если ему было совсем плохо, соседи помогали чем могли, но сидеть и выхаживать его днями и ночами, прикладывать компресс, приносить ему воды, выпадало ей. Больше не кому.
Тае тихо подошла и села на колени рядом. Протянула руку и пощупала лоб. Температура была уже нормальной.
- Как ты, Шин-тян? Хочешь еще воды?
- Да…
Она помогла ему приподняться и сделать несколько глотков. Опустившись, он полежал несколько минут и слабо улыбнулся.
- Сестра, похоже мне уже немного лучше.
- Это хорошо. Хочешь, когда ты выздоровеешь, я сделаю тебе онигири. Я знаю, что ты не любишь тамагояки, хоть яйца - это самая питательная еда. Так всегда говорил отец.
- Да, когда я смогу есть, я буду есть любую еду, все что ты приготовишь.
- Тогда твое задание поправляться скорее! А пока, хочешь я расскажу тебе сказку?
- Да! Про Урасиматаро и подводное царство!
Девочка устроилась поудобнее и начала рассказывать. Двое детей улыбались друг другу, ведь не смотря ни на что, они были вместе.
Тому
gintama.wikia.com/wiki/Tomu
— Вы все делаете неправильно, — сказал Тому королю крохотной страны на крохотной планетке в дальней части галактики. — Ваши люди пользуются вашим имуществом, но не уважают вас так, как должны.
— В этом моя проблема, — кивнул король, покаянно улыбаясь.
— Повторите за мной: «Я король!». Громче! Еще громче! Почувствуйте себя королем! Захотите стать королем и сообщите миру о своем желании от всей души!
Через неделю, когда Тому улетал с планеты, король величественно махал ему рукой с золотых носилок, которые несли его подданные. Вместо обычной набедренной повязки, в которой он работал на полях наравне со всеми, скроили шелковый балахон. Кузнец смастерил из золота и самоцветов кособокую корону и скипетр, потерявшийся на следующий день.
— Идиоты, — пробормотал Тому, разглядывая плату — огромный алмаз, который планировал превратить в самый большой бриллиант во Вселенной.
Скипетр ему пришлось распилить на три части, чтобы влез в чемодан.
цирковой хджгн— Ты охренел совсем! — проорал Хиджиката прямо на ухо Сакаты, дрожащего от напряжения. Дрожащего, пока его плечи были единственной точкой опоры Хиджикаты.
— Потише, Хиджиката-кун, у меня же похмелье, — простонал Саката, обдал перегаром, опустил руки в выходе из движения. На полсекунды раньше.
Хиджиката выругался, когда руки рвануло из плеч, а ладони вдруг заскользили по чужим предплечьям. Саката качнул их ко второй трапеции, тоже раньше, чем положено, но лучше они и правда разделятся, а не будут извиваться друг вокруг друга, изображая «вечную борьбу добра и зла» согласно программе.
К черту программу. Пусть закрывают пропущенные минуты Кацурой, меньше будет ныть, что его не выпускают на арену.
Номер заканчивался просто: «добро и зло идут бок о бок», поэтому они стояли рядом, обнявшись, пока трапецию опускали к арене. Музыка стала потише, Оцу пыталась взять финальные ноты.
— Ублюдок, — сказал Хиджиката, стиснул пальцы на боку Сакаты так, что самому стало больно.
Зрители аплодировали, за что, интересно, а Саката лыбился как дебил.
Гость: Внимание! По городу разгуливает особо опасный маньяк! Он неадекватный и режет всех подряд!
Гость: А полиция слишком никчёмна, чтобы поймать его. Так-ару?
Гость: Твой японский слишком никчёмный.
читать дальшеГость: Просим всех граждан(кроме Хиджикаты-сана и Чайны) быть предельно осторожными!
Гость: Всем спокойной ночи! Этот драббл вместо завтрашнего, потому что Доброутренний анон идёт с неОборо другом в кино, а после… Короче, спать я не буду.
Гость: А вы не боитесь маньяка?
Гость: Люблю детей с чувством умора.
Да и вообще люблю. Гость: Вот это было жутко-ару. главноечтобнетрогалТоши
Гость: А что с Оборо?
Гость: Пошел с Мукуро на другой фильм. Я не обиделся.
Гость: Я не спрашивал.
Гость: А что за друг?
Гость: Надеюсь, не лысый-ару. А ту он лысину отполировал тоже куда-то намылился.
Гость: У меня много друзей.
Гость: Хватит хвастаться! Всем плевать на твою личную жизнь.
Гость: Она у меня хотя бы есть.
Гость: Да ну? Тогда у Кихейтая сегодня клубный день ночь.
Гость: Неправда! Шинске-сама против подобных заведений!
Гость: Я такого не говорил.
Гость: Это ревность враньё, полагаю.
Гость: Я тоже погуляю с другом. ^^
Гость: В таком случае, я с корешами в барXD К утру не ждите.
Гость: Беру свои слова обратно. Чтоб вас всех порешали нахрен!
Драбблы по ключам
Йорозуя, дешевые арбузыГинтоки поднял руку и потёр кончиком большого пальца о кончики указательного и среднего.
- Деньги! - сказал Шинпачи и даже хлопнул в ладоши.
Кагура молча помотала головой, а потом с умным видом ответила:
- Какие ещё деньги, Шин-чан? Очевидно же, он солит.
- Что? Солит? А чашка, по-твоему, стоит на потолке?!
- Соль не в чашке, Шин-чан. Гин-чан висит вверх ногами и солит.
- Это бред, - сказал Шинпачи, отвернулся от неё и уставился на Гинтоки. - Дальше.
Гинтоки растопырил пальцы и большими круговыми движениями обвёл воздух от шеи до живота, а снизу встряхнул руками, будто стараясь придержать что-то тяжёлое. Шинпачи, конечно, сразу догадался, о чём речь. Немного покраснел перед тем, как врезать Гинтоки пяткой по колену.
- Поимей совесть! - крикнул Шинпачи. - Ты даже в крокодила не можешь играть без своих этих грязных…
- Я угадала! - сказала Кагура. - Суррогатное материнство!
- Откуда ты только слова такие знаешь? И кого, по-твоему, вынашивает мать, если плод в… не там, где ему следует быть?!
- У неё двойня, - тут же ответила Кагура.
- Вот уж точно - двойня, - Шинпачи вздохнул и сказал: - Давай заново, Гин-сан, только, пожалуйста, показывай что-нибудь нормальное, что можно показывать детям до восемнадцати лет.
Гинтоки закатил глаза, потом кивнул, будто бы соглашаясь, но показал снова то же самое. И снова получил от Шинпачи, уже не по колену, а почти что по лицу, если бы не успел увернуться. В ответ он кинулся на Шинпачи и заорал:
- Да это ты - чёртов извращенец! Всюду тебе мерещатся сиськи, а я показывал всего лишь дешёвые арбузы!
Такасуги, сакэТакасуги сидел у окна, задумчиво перебирая струны сямисена и наслаждаясь легким покачиванием корабля. Крики чаек заглушали негромкий шум города, и он мог притвориться что он вдалеке от цивилизации, от всего уродства, нагроможденного здесь людьми и аманто. За окном серебристый блеск воды начинал розоветь, а тени домов на берегу реки удлиннялись. Скоро начнут зажигать бумажные фонари. Он отложил сямисен и плавно поднялся на ноги, одернув цветастую юкату. Неспеша, он надел широкую шляпу и поправил меч за поясом.
Сойдя на причал, он шел медленным но уверенным шагом по людным улицам. Никто не замечал опасного террориста в розыске, люди и аманто, погруженные в свое, спешили не заглядываясь вокруг. Наконец, он свернул с главной улицы и вышел в узкий переулок. Стало тихо, как будто он нырнул с головой под воду. Темная синева неба еще не совсем превратилась в ночную. Поднявшись по ступенькам на второй этаж, он приостановился у входа и прислушался к мерному гулу голосов, позвякиванию посуды и периодическим распевным восклицаниям хриплого басовитого голоса хозяина, который нарезал сашими за стойкой. Все было спокойно, как всегда. Ловко отведя в сторону бледный норэн с изображением карпов, Такасуги скользнул внутрь помещения, уютно освещенного желтоватыми фонарями.
Там уже ждал его собеседник в темном кимоно, созерцавший небольшую белую чашечку в руке. Сев рядом у стойки, Такасуги небрежным жестом привлек внимание молодого официанта и сделал заказ. Присмотревшись в неярком свете к спокойному на вид профилю, он прикурил кисеру и с предвкушением затянулся. На какую тему будет беседа над лучшим саке в Эдо на этот раз?
Исабуро, покемон гоКак один покестоп был помечен парк. Как другой — статуя Иэясу. Третий покестоп назывался "Тщетность Бытия" и представлял собой два автомата с напитками и снэками, в окошки выдачи которых засунули головы парочка бродяг. Сейчас автомат стоял там один и бродяги в нем не было.На всех покестопах висели люры. До каждого можно было дотянуться не сходя с места.
— Сасаки, — сказал надцатый сегун Токугава Нобунобу. — Ты уверен, что Шигешиге любил развлекаться именно так?
— Конечно, — ответил Сасаки, раскручивая покестоп. Задница в белом кимоно завертелась и выдала три лечилки и ни одного покебола. Коварная задница. — Он сам мне сказал, что в детстве любил покемонов.
— И где моя охрана?.. — Нобунобу растерянно оглядел пустынный парк, границы которого таяли в тумане, из тумана выползали на редкость неприятные твари.
— Пойду приснюсь этому плебею, — решил Сасаки и медленно растворился в воздухе, оставляя сегуна на произвол его кошмаров.
Сакамото, мыльные пузыриДеревенька была маленькая, восемь семей и крохотная лавка, в которую давным-давно завезли амантовские диковинки из города, да так и забыли. Сакамото с отрядом пустили переночевать в пустующий дом, где пахло землей и пылью, а в пристройке лежала ароматная гора свежего сена.
К дому тут же стеклась детвора, трое мальчишек и две девчонки помладше да посмелее. Встали возле забора, глядя во все глаза, как десяток полуголых мужиков отмывает дом до блеска, расстилает принесенные за спиной свертки, превращая их в постели.
Сакамото нашел свое косоде, вышел к детям, не боясь спугнуть — его не боялись.
— А вы не будете работать, дяденька? — спросил его мальчик помладше, вроде бы искренне удивившись.
— Буду, — с серьезным видом кивнул Сакамото. — Я буду с вами играть.
Детвора зашумела, из соседнего дома вышла во двор женщина — следить, как бы чего не вышло. Сакамото улыбнулся и помахал ей рукой.
— Мама Акане сделала нам мыльные пузыри, — сказал все тот же мальчик. — Акане это вот она. А я Джиро.
— Меня зовут Тацума. Спорим, я выдую самый большой пузырь?
— Это с Кентой надо соревноваться, правда же, ты наш чемпион, Кента! Мыло вон тама.
Сакамото пробежался вместе с ними до края деревни, где на свежем пне стояла миска, наполовину заполненная мыльным раствором, а трава немного скользила под ногами. Джиро поскользнулся, вскрикнув и восторженно, и испуганно, когда Сакамото его поймал и сам плюхнулся на задницу, хохоча.
— Похоже, вы много тренировались, достойные противники! Ну-ка, где тут добыть палочки?
Пузыри поднимались к небу и вдруг лопались, рассыпая в воздухе радужные капли. Их было так много, что старшая девочка, которая умела считать до двадцати, то и дело сбивалась и рассерженно топала босой ногой. Маленькая косматая собачка прибежала откуда-то с поля, привлеченная их смехом, и теперь пыталась ловить пузыри, подгоняя детей звонким лаем, а когда получалось, гримасничала и отфыркивалась.
— Принесите-ка мне воды и мыла, — сказал Сакамото, когда чашка опустела, и дети приготовились грустнеть. — И спросите у мам, вдруг у кого есть глицерин?
Сакамото с Кентой выдували пузыри, а детвора смотрела, затаив дыхание. Джиро держал на коленях рвущуюся испортить соревнование собачку.
Это были огромные пузыри, сначала размером с голову, потом в половину туловища, страшно тонкие и блестящие. Сакамото и Кента балансировали ими на палочках, будто ничего особенного в этих огромных мыльных пузырях не было, а возвращающиеся с рисовых полей и пастбищ взрослые останавливались посмотреть, раскрыв рты.
Пузыри улетели одновременно, и их проводил восторженный всеобщий вздох.
— Ничья! — закричал Джиро, отпустив собачку, тут же рванувшую следом. — Ничья!
Когда Сакамото ложился спать в груде сена, у него — неслыханное дело — болели от смеха щеки.
Кондо. план захвата подземельяХиджиката быстро и четко говорил, время от времени указывая пальцем точки на большом чертеже, расстеленном на столе. Окита лениво потягивался в стороне, а остальные офицеры внимательно слушали. Кондо сидел у стола, скрестив ноги, и кивал с умным видом.
- Первый отряд войдет в северный вход, шестой - в восточный, а десятый заходит с юго-запада. Я буду на готове со вторым, на случай если обнаружатся выходы не обозначенные в планах. Заки, ты с нами. Все поняли? - Хиджиката оглядел комнату и остановил взгляд на Кондо. - Кондо-сан, ваши распоряжения?
- Собирайте отряды. Приступаем к операции через час. Мы нанесем группировке большой удар, лишив их главной базы боеприпасов. На этот раз они никуда не денутся.
Когда офицеры вышли, Кондо повернулся с блеском в глазах.
- Я тоже поеду, Тоши, давно не было такой зацепки. Будет неплохо размяться.
- Хорошо, Кондо-сан. Ребят очень воодушевит ваше присутствие.
- Вот и отлично, быстро разберемся и у меня еще останется время забежать в Улыбку.
Хиджиката обреченно вздохнул и вытряхнул сигарету из пачки. Кондо сидел и думал что бы на этот раз преподнести даме сердца. Цветы? Банально… может, если много цветов, чтобы донести масштабы своей любви. Но тогда одного магазина может не хватить…
- Кондо-сан. Кондо-сан. - настойчивый голос отвлекал от грез. Кондо отряхнулся и посмотрел по сторонам с удивлением. Он уже не был в казармах, а на краю какого-то поля. Знакомые фигуры Шинсенгуми сидели вокруг, но они были одеты не в формы а разношерстные штатские хаори, хакама, юкаты. Проморгавшись, он сообразил что ему должно быть снился сон, и он с сожалением отбросил мысли об Эдо.
- Кондо-сан, - голос Ямазаки терпеливо повторил, и Кондо повернул голову к нему. - Вы готовы? Пора захватывать подземелье.
Шинпачи, домашние заботыУтреннее солнце было уже высоко, когда Шинпачи аккуратно открыл входную дверь в Йорозую. Его улыбка немного померкла и энергичное приветствие с добрым утром не прозвучало. Он с тоской оглядел беспорядочно брошеные в прихожей черные ботинки и сапоги. Затем, медленно волоча ноги, последовал за дорожкой из белого шарфа, черного кителя, белой юкаты, и так далее. Предметы одежды, которые он знал наизусть (так же как инструкции по чистке на их ярлыках), порядок которых порой менялся, но в сущности оставался тем же. Дойдя до гостиной, он приостановился и пытался решить стоит ли ему идти дальше. Диваны и столик были сдвинуты с места, и на спинке одного дивана висели ремни Гин-сана и его штаны. Смятая рубашка белела под столом. Под другим диваном виднелись более мелкие предметы, к которым он не стал приглядываться. Он неохотно проверил письменный стол, облегченно вздохнув, ведь иногда приходилось отмывать и его от непотребных жидкостей. Его взгляд притянула необычная вещь, не входящая в эту картину. На одном из диванов лежал мягкий на вид ярко-бирюзовый плед. С одной стороны свисали концы напоминавшие по форме хвост здоровенной рыбы. Одеяло-русалочка, что ли? Как забавно, чего только не придумают дизайнеры, - невинно подумал Шинпачи. Ему понравился цвет, и он подошел пощупать - правда ли он такой шелковистый как выглядел? Только запустив руку в плед, он брезгливо поморщился и отдернул ее. Эти гребаные извращенцы! Штаны Гин-сана выглядели безопаснее всего, и Шинпачи тщательно вытер руку. Терпение заканчивалось, а из комнаты Гин-сана до сих пор не доносилось ни звука. С хмурым видом, Шинпачи набрался решительности, быстро отодвинул сёдзи в спальню, стараясь не заглядывать в комнату, проорал изо всех сил, - ХИДЖИКАТА-САН, ВЫ ПРОСПАЛИ! - и тут же, отработанным движением увернулся в сторону от дверного проема.
Отае, опробовать новый рецептОтае-сан поставила перед ним тарелку и улыбнулась. Ее улыбка была милой, но немного натянутой, создавалось ощущение, что ей очень важно, чтобы он оценил ее стряпню
— Вот, Дозаемон-сан Второй, — сказала она. — Он горячий, так что подожди, пока немного остынет. А сейчас расскажи свою историю.
— Все, что я помню, —начал он. — Это то, что я был мертв очень долгое время и не мог упокоиться с миром. И вот наконец, когда мое тело везли, чтобы похоронить, как полагается, в ритуальный автобус врезался грузовик с животными из зоопарка. Когда я очнулся, рядом никого не было, и я надеюсь, что кроме этого несчастного создания, больше никто не пострадал. С тех пор я бродил по городу, ища свое настоящее тело, но, честно говоря, я даже не помню, как оно выглядит.
Он замолчал и принялся есть, поглядывая на свою благодетельницу. От этого прибор, и так еле держащийся в неуклюжих лапах, норовил из них вывалиться, но он справлялся. Красивое лицо Отае-сан было сочувственым и задумчивым.
— Я знаю, что такое порой случается, Дозаемон-сан, но слышала, что последствия поиска прежнего тела могут быть очень печальными. Ты можешь превратиться в нечто, более ужасающее, чем обыкновенный мертвец. Например, в кучу дерьма. Лучше тебе будет остаться здесь и дальше помогать мне с додзе. Ну как тебе мой борщ, Дозаемон-сан? — спросила Отае-сан, когда он прокашлялся. Ее улыбка и прищур стали напряженными и, кажется, немного угрожающими, но это нисколько не напрягало и даже казалось милым. И смутно знакомым.
— Очень вкусно, — честно похвалил он. — Но мне, в моем нынешнем состоянии, очень хотелось бы попробовать немного бамбуковых листьев.
Дальше была темнота.
Шинсенгуми, дератизация- Он сбежал, Хиджиката-сан, - робко доложил Ямазаки.
- Третий дератизатор за неделю, - нахмурился Хиджиката. - Неужели эти крысы настолько страшные?
Уже целую неделю Шинсенгуми терроризировали крысы. По свидетельствам очевидцев, они были так огромны, что могли запросто проглотить человека. Пока они глотали только припасы, причем в таких количествах, что всем, от рядовых до офицеров, пришлось голодать. В отрядах шептались, что это то ли аманто, то ли демоны из преисподней. Ни угрозы, ни уговоры не помогли: солдаты отказывались покидать комнаты, о дежурствах на кухне никто не смел и думать, а те, кто видел крыс хотя бы краем глаза, слегли от ужаса и валялись в бреду. Вызванные на подмогу дератизаторы один за другим убегали прочь. Все это живо напоминало Хиджикате о женщине в красном кимоно. Он встал и взял катану.
- Разберусь сам. Ямазаки, за мной. Покажешь дорогу. - Дорогу показывать было не надо, просто в одиночку Хиджиката ни за что бы не решился пойти на кухню, в логово демонических крыс, но Ямазаки об этом знать было не обязательно.
На кухне был погром и гробовая тишина, нарушаемая только синхронной работой мощных челюстей кошмарных крыс. При виде их Хиджиката содрогнулся. Три громадных серых твари, размером с человека каждая, копошились по углам, уничтожая паек Шинсенгуми. Оправившись от первого шока, Хиджиката выхватил меч и от души полоснул по самой маленькой крысе. Жуткая тварь ловко увернулась, вскочила на задние лапы и молвила человеческим голосом:
- Чуть не убил-ару! Кто бросается на крыс с мечом-ару? Чему тебя мамочка учила?
Хиджиката не смог выдавить ни слова, только вид у него стал ну очень грозный. Вторая крыса, виновато сверкая очками, добавила:
- Простите, Хиджиката-сан, просто у нас опять закончились деньги и еда. Я говорил Гин-сану, что это плохая идея...
Самая большая крыса молча ползла к запасному выходу.
русалочий хджгнДвое ввалились в дверь, стаскивая обувь и нетерпеливо срывая верхнюю одежду уже в прихожей. Они не виделись почти неделю, и Гинтоки не терпелось попробовать одну или две новинки. Но сначала надо было пойти на уступку - это было частью его хитроумного плана.
Он обхватил Хиджикату за талию, прижал его поближе, чувствуя его твердое сильное тело и вдыхая смесь его запаха с запахом табачного дыма. Тот довольно улыбнулся и поцеловал Гинтоки, жадно и уверенно проходясь языком у него во рту, и погладил его сначала по спине, а потом опустил руки и сжал ягодицы. Гинтоки прикрыл глаза и вздохнул, отвечая на поцелуй. Другой рукой он распускал шейный платок и расстегивал пуговицы, добираясь до теплой кожи под рубашкой.
- Детей сегодня нет, спровадил к Отае. У тебя же выходной завтра? Можем от души повеселиться, - чуть отстранившись, пробормотал Гинтоки.
- Ммм, пошли в комнату, - Хиджиката повлек его из прихожей, продолжая ласкать его задницу и целуя шею. До комнаты они не дошли. Гинтоки повернул и толкнул Хиджикату на диван. Тот удивленно приподнял бровь, но скоро отвлекся когда Гинтоки взобрался на него верхом, ерзая бедрами.
- Что, сегодня без джан-кена? - в перерыве между поцелуями проговорил Хиджиката.
- Давай, сначала ты, а потом я.
- Соскучился, что ли? - усмехнулся он. Ты даже не представляешь, подумал Гинтоки.
Они быстро избавились от оставшейся одежды, привычно достали смазку из укромного места под диваном, и вскоре Гинтоки уже опускался с тихим вздохом, почти облегчения, на твердый член. Он уперся одной рукой об его бедро, а другой водил бездумно по груди, отвлеченно разглядывая потемневшие синие глаза, порозовевшее вспотевшее лицо, влажные приоткрытые губы. Даже предвкушая дальнейшее, сейчас он наслаждался горячим распирающим ощущением, и когда он двигался именно так, заставляя Тоширо вздрагивать и еле слышно стонать в такт, жгучее возбуждение нарастало, как будто огонь разгорался внутри. Он старался запомнить все мелкие детали его лица, ведь позже не будет видно. Темп движений убыстрялся, и Гинтоки уперся обеими руками и выгнулся от удовольствия, толкаясь вверх и вниз все сильнее.
После, лениво сплетаясь руками и ногами, они лежали на диване. Со временем они научились умещаться на нем вдвоем. Гинтоки сдвинул потную челку Тоширо со лба и мягко провел пальцами по его щеке.
- Я тут одну игру хотел попробовать, ты не против?
- Смотря какая игра, - голос Тоширо был расслабленным, и он оставался на удивление спокоен.
- Знаешь, русалки, они красивые такие, мне всегда хотелось попробовать как это будет.
- Чего? - не понял Хиджиката. - как это, русалки?
- Ну, не настоящие… это костюм такой, тебе пойдет, вот увидишь. А потом, можешь меня во что-нибудь нарядить.
- Да что тебе вечно надо что-то такое… - пробурчал Хиджиката.
- Ну, хочешь, я одену те трусики, помнишь, кружевные… и можешь меня связать.
Гинтоки улыбнулся, увидев как расширились зрачки и порозовели щеки Тоширо, и тяжелая волна нежности прокатилась в его груди.
- Ладно, - проворчал Тоширо, глядя исподлобья.
- Не пожалеешь, - еще шире ухмыльнулся Гинтоки.
Он достал новое приобретение, плед “Русалочка”, которое ему прислал Сакамото. Что-то там про сверх-мягкие, прочные, и упругие амантовские ткани, которые можно к тому же стирать в обычной стиральной машине. Гинтоки было плевать на рекламу чудодейных качеств, но этот бирюзовый хвост так и притягивал взгляд.
- Так, ложись на бок. - он начал натягивать хвост как эластичный чулок на стройные ноги Хиджикаты, оглаживая их походу. Раскатал до бедер и, поерзав, Хиджиката натянул его до пояса и затянул веревочку, предусмотренную чтобы плед держался на месте.
-Ну, и что теперь?
-Теперь… - Облизнувшись, Гинтоки наслаждался экзотическим видом Тоширо, с его еще чуть блестящим от пота мускулистым торсом, переходящим в яркий немного переливчатый рыбий хвост. От бирюзового цвета хвоста, его черные волосы и слегка загорелая кожа выглядели ярче обычного. - Теперь, дорогая русалочка, я тебя поймал и хочу тебя трахнуть.
Он повернул Тоширо животом вниз и сел на его хвост, да, хвост, поставив свои ноги по обе стороны. Провел руками вниз по широкой спине, обвел пальцами привычные ямочки на пояснице, и, наконец, погладил и помял красиво лоснящуюся бирюзовую задницу.
-Ну что ж ты даже не сопротивляешься, эй! Русалка, ты спишь?
Тоширо напрягся и попытался сбросить Гинтоки со спины, приподнимаясь на руках и изворачиваясь. Гинтоки обхватил его крепче, и подмял под себя. Он не собирался устраивать полноценную борьбу сегодня, насколько приятным занятием это ни было, но даже немного противостояния повышало азарт.
-Хорошо, я победил тебя, принцесса морей. Готовься быть пронзенным моим легендарным копьем, - произнес Гинтоки пафосным тоном.
Тоширо многострадально вздохнул, но ничего не сказал. Гинтоки начал растягивать пальцами сначала отверстие в пледе, а затем другое, горячее и упругое. В узком хвосте Тоширо не мог раздвинуть ноги, и Гинтоки пришлось действовать медленнее. Не поскупившись на смазку, он смотрел как мокрое пятно расплывается по ткани, и это необъяснимо взволновало. Когда он уже не мог больше терпеть, он пристроился, обхватив коленями бедра русалочки, и плавно втиснулся. Войдя до предела, Гинтоки навалился вплотную и обнял его, целуя сзади шею.
-Ты такой узкий. Не представляешь, это как будто в первый раз.
-Что? Хватит трепаться… - ворчал Тоширо, но замолчал когда Гинтоки задвигался опять. Он продолжал лежать на Тоширо, прикасаясь к нему по всей длине и вдавливая его в диван, и делал небольшие толчки. От небольших движений под необычным углом, от сведенных вместе ног и ягодиц, от того как Тоширо тяжело дышал в тесных объятиях, Гинтоки хотел сжимать его еще сильнее, до хруста костей, держать еще ближе. Он поцеловал, а потом упоенно прикусил его плечо, резко толкаясь еще несколько раз, и судорожно кончил с хриплым стоном.
Потом, Тоширо перевернулся на бок и, отдышавшись, изучающе смотрел на него.
-Подкинь сигареты.
Закурив, он потянулся, качнул плавником на конце хвоста, и спросил насмешливо, - Ну что, победитель морей, уже и все?
Гинтоки прикрыл рот и почувствовал что улыбается.
-Похоже ретивую русалочку придется проучить не раз.
любовные игрища аноновВосхитительный анончик,
Ты пленил меня навек,
Ты мой самый сладкий пончик,
Самый сочный чебурек!
Как сметана, белоснежный,
Сытный, как ведро опят!
Пирожок из самых нежных,
Самых миленьких котят!
Было б это в моей власти,
Восхитительный анон,
Я б тебя в порыве страсти
Обкусал со всех сторон!
@темы: Поэзия, Дела семейные, дежурка опять упоролась, Десять макси гинтамофандома, Кого ебёт закон о радиовещании, Дежурка о ни варе ва нахрен, Фандомные признания